Директор института Востоковедения РАН Р.Б.Рыбаков: «Отсутствие профессионализма ведет к общему обнищанию души»

-Прежде всего, разрешите, Ростислав Борисович, поздравить вас с прошедшим юбилеем и пожелать крепкого здоровья и успехов в работе.

 Руководимый Вами институт – солидное научное учреждение  из его названия видно, что занимается он изучением Востока в самом широком смысле. В связи с этим хочется спросить, какое место, какой сегмент занимают исламские исследования в деятельности института?

Структура института не совсем обычна. Она сложилась на протяжении двух столетий и поэтому она во  многом диктует некую преемственность: у нас есть отделы по странам, отдел литературы, Центр арабских исследований, отдел истории Востока, отдел культуры Востока, есть общие отделы. Все они так или иначе в своей деятельности связаны с изучением ислама, хотя в последнее время в их работе к сожалению, доминируют темы, продиктованные политическими событиями, но  наши усилия направлены на то, чтобы больше заниматься наукой. В прошлом году у нас произошел некий прорыв в нашей научной и внешнеполитической деятельности. Мы провели конференцию на тему «Ислам –традиции и этика», совершенно сознательно уйдя от политических проблем. Мы провели ее не на территории института, и даже не на территории России. Она прошла на территории Египта. Тому было много  причин: мы хотели привлечь к участию в ней и Европу через Средиземноморье, и Среднюю Азию как составную часть исламского мира, и Северный Кавказ, так как нами был создан Институт мира на Кавказе и мы хотели его на этой конференции презентовать. В конференции приняли участие делегации из Австрии, Германии, Швейцарии, Италии, Турции, Египта, а главными  организаторами выступили мы. Это делалось за наш счет, и сама  конференция состоялась в мае прошлого года. Начиналась она в Каире, а закончилась  в Александрии. С египетской стороны в ее работе принимали и университет Аль-Азхар,  и Александрийская библиотека. Материалы конференции были изданы на русском, арабском и английском языках. Эта конференция оказалась очень привлекательной для мусульманского мира в целом. До сих пор поступают отклики на нее. Некоторые страны предложили нам провести аналогичные конференции, в их числе Сирия, Ливан, Бахрейн. Были налажены контакты с российско-египетским университетом и в этом году мы планируем проведение совместной конференции. У нас начался новый этап –конференции , посвященные проблемам ислама, позитивный диалог и этика здесь самое главное, ибо это то, на основании чего представители разных религий могут вести плодотворный диалог.

Кроме этого у нас выходит много книг,  посвященных исламу, его лидерам, деятелям культуры. Мы, например, активно участвовали в мероприятиях по случаю 800-летия Руми.

Проводятся ли в институте какие-либо исследования, способствующие сближению России с исламским миром?

Мне кажется, что все, что о чем я рассказал к этому и относится, потому что поиски путей диалога и есть позитивный момент, который касается не только академической науки, но и в определенной степени и позиции государства, поскольку мы выступаем как некий коллективный советник руководства страны на протяжении всего существования института как в советское время так и в постсоветское.  Недаром ректорами института были и академики Примаков, Капица, и Гафуров –представители политического класса, государства. Так что мы и тогда были в состоянии диалога с руководством страны, и сейчас продолжаем его. Так что вся деятельность нашего института направлена на обеспечение сближения с исламским миром.

Какой период переживает сейчас отечественное востоковедение?

Сейчас конечно нельзя говорить о «золотом веке» российского востоковедения. «Золотой век» был в 50-60 годах, когда руководить институтом пришел партийный деятель крупного масштаба –Генсек компартии Таджикистана Бабаджан Гафуров, когда была поддержка Анастаса Микояна, сказавшего на 20-м съезде партии: «Весь Восток проснулся, спит только Институт Востоковедения». Когда началась новая эра в отношениях СССР и освобождавшихся от колониальной зависимости странах Востока. Тогда в институте было около 1000 сотрудников и открывались большие перспективы в изучении Востока. Хотя, конечно, были некоторые цензурные рамки, но они в отношении востоковедения были не очень жесткими. Прежде всего потому, что тогдашнее партийное руководство в востоковедении ничего не понимало и вынуждено было опираться на мнение специалистов-востоковедов. Особых столкновений  с партийным руководством не было за исключением, разве что Афганистана: пять раз на имя того же Брежнева уходили закрытые письма о недопустимости войны в этой стране. В постсоветскую эпоху мы, как и вся наука, вошли в глубокий «штопор», впрочем как и вся страна. Мы все-таки сумели это падение замедлить и выровняться. Вопрос о выживании был решен и более не стоит на повестке дня. Работаем мы достаточно активно

У нас есть, конечно, великолепная молодежь, есть великолепные старики, но нет, к сожалению, ученых среднего возраста.

 Сказать, что мы находимся на подъеме тоже нельзя. Мы сейчас выровняли ситуацию на каком-то уровне и удерживаем ее. Но главное, что люди теперь приходят на работу с радостью и своими планами, иногда совершенно сумасшедшими. Состояние как говорится, по ситуации, но уже не только не трагическое, но и даже не драматическое. Востоковедное в мире сейчас в растерянности: оно очень хорошо обслуживало власть в моменты противостояния, очень хорошо обслуживало правящий класс двести лет назад, когда надо было грабить колонии. Масса ученых участвовала в этом. А сейчас, в эпоху глобализации начинается совсем другая политика. Я не думаю, что это правильно, но востоковеды сейчас, в общем, не востребованы.

Как бы охарактеризовали современное состояние межнациональных отношений в России?

Я бы не  делал бы ударения на слове «межнациональный». С одной стороны демократические развитие России привело к тому, что очень укрепились связи дружеские и семейные, а все остальные связи оказываются на втором плане. Межнациональные отношения связаны и с экономическими проблемами. Не всем хватает места под солнцем. Есть еще одно обстоятельство, которое поражает меня, родившегося в России: неприязнь к чужакам,  это ставшее притчей во языцех: «Понаехали тут…». Тут только один путь –надо воспитывать людей, повышать их культуру. Но надо так же обращать внимание и на другую сторону. Очень многие из приехавших сюда продолжают жить законами своих кишлаков, «не замечая» местного населения и более того, пытаясь распространить эти законы здесь. Хотя с местных жителей, я считаю, больший спрос.

В конце 20-го века было ощущение, что с наступлением нового тысячелетия жизнь в мире наконец-то наладится и станет нормальной –ну не может быть иначе…, а 21-ый век оказался еще более безумным… Есть здесь еще один фактор, влияющий на ситуацию –это утрата профессионализма везде и во всем, а другой фактор –отсутствие личностей. Отсутствие профессионализма ведет к общему обнищанию души, к общей замене этических принципов каким-то суррогатом и это бьет особенно по молодежи. Что же касается личностей, то если взять середину 20-го века, в любой стране были крупные фигуры, как со знаком «плюс», так и со знаком «минус». А сейчас нет личностей духовного плана, которые могли привлекать людей не только  внутри своей конфессии. Если же обратиться к прошлому, то здесь исламский мир даст больше примеров таких харизматических личностей, чем европейский.  Важно, что эти люди говорили то, что было обращено ко всему миру, например тот же Авиценна или Руми.

В чем и насколько возможно взаимодействие религиозных и научных кругов?

Во-первых, очень важно взаимодействие религиозных кругов между собой. Диалог религий зависит от того, в какой плоскости он проходит. На уровне оспаривания догм той или иной религии он  не возможен. Тем не менее, диалог религий очень нужен потому, что нужно сплачивать последователей различных религий для противостояния тому, что им всем угрожает: экологических катаклизмов, разворачивающейся новой гонки вооружений, демографических кризисов, против сил зла, которые существуют на земле. Если говорить о религии и науке, то надо разграничить религию и науку, и церковь и науку. Что касается второй пары, то я очень скептичен. Я считаю, что Русская православная церковь очень консервативна, наступательна и малообразованна. Кстати, в других конфессиях в отношении образования дело обстоит порой еще хуже. И вот здесь, на почве образования возможно сотрудничество востоковедения и религии. Кстати, мы начали  проект с молодежным крылом Русской православной церкви, которое  готовит своих членов для миссионерской работы в Китае: они изучают у нас язык, культуру Китая. Что касается религии как мировоззрения… В любой религии есть примеры высочайшего уровня морали, и есть примеры глубокой примитивности, которым никакая наука не поможет. Я думаю, что не надо смешивать, научную истину наполнять религиозным содержанием, а религиозные откровения –научным. Это –разные сферы, но они все сходятся в одном. У нас многие ученые являются верующими, а каждая религия имеет в своем багаже общемировоззренческие установки.

Опубликовано в газете "Ислам Минбаре"