Вторник, 15 октября 2024
بِسْمِ اللّهِ الرَّحْمـَنِ الرَّحِيمِ "Во имя Аллаха, милостивого, милосердного!"
 
Rus En Ar
Статьи > СМР > Совет по исламскому образованию > Проблема развития мусульманского профессионального образования носит общеобразовательный характер

Ректор Московского исламского университета Дамир Хайретдинов принял участие в Международной научно-практической конференции «Формирование духовного пространства современной России», прошедшей  31 мая – 2 июня в Пятигорском государственном лингвистическом университете. 

Текст выступления:

«Уважаемый председатель и участники Международной научно-практической конференции «Формирование духовного пространства современной России» приветствую Вас от имени Московского исламского университета и желаю конференции успешной и плодотворной работы.

Думаю, вам не нужно говорить, что проблема развития мусульманского профессионального образования носит не только чисто учебный, но и общеобразовательный характер. Особенно это ясно на Северном Кавказе, где уже третье десятилетие не прекращается насилие и гибнут лучшие из лучших из числа муфтиев, ректоров, алимов, имамов. Поэтому с начала 2000-х гг. проблемами исламского образования озаботилась государственная власть. В 2002 г. Президент России В. В. Путин поручил министерству образования РФ «в первоочередном порядке разработать комплекс мер по оказанию организационной, материальной и методической помощи в развитии сферы религиозного образования, прежде всего мусульманского». Министерство образования во взаимодействии с вузами и исламскими образовательными учреждениями разработали и осуществляют с 2005 г. комплекс мер в этом направлении. Ряд исламских вузов прошел переаттестацию и получил государственное финансирование для своей деятельности. Но каковы результаты этого процесса? Как ректор Московского исламского университета, я сосредоточусь, прежде всего, на ситуации в Центральной России.

Более чем 20-летняя история современного исламского образования в России позволяет сделать ряд выводов о состоянии системы исламского религиозного образования в сегодняшней России. В данном случае нет надобности повторять историю развития системы исламского образования в Российской Федерации, она хорошо известна всем присутствующим. На всех конференциях, форумах и интервью много лет повторяется один и тот же тезис: за невозможностью получить исламские знания молодые российские мусульмане массово уезжали в 1990-е годы обучаться за рубеж, откуда возвращались носителями идей и традиций, не характерных для российских мусульман, а иногда и эмиссарами деструктивных течений. Таким образом, для преодоления конфликтов на религиозной почве было объявлено создание или воссоздание собственной школы религиозного образования, адаптированной к нашим условиям и базирующейся на наших собственных педагогических традициях. Этот подход, безусловно, верный, но приходится констатировать, что нам так не удалось создать целостной  общероссийской системы мусульманского профессионального образования.

Общеизвестно, что образование всегда играло огромную роль в исламе, т. к. именно выходцы из духовных образовательных учреждений становились опорой мусульманского вероучения, что в принципе характерно для всех конфессий. В связи с этим возникла потребность в подобных учебных заведениях, поскольку в Советском Союзе возможность получить религиозное образование была минимальной. Как правило, желающие обрести исламские знания вынуждены были выезжать в Среднюю Азию, где традиции мусульманского образования в какой-то мере продолжали существовать. Одним из самых известных религиозных учреждений того времени являлось медресе «Мир-и Араб», расположенное в Бухаре. Именно там учились в свое время большинство сегодняшних муфтиев России.

С конца 1980-х гг. во многих российских регионах стали организовываться различные курсы по изучению ислама. Понимая, что подобные кружки не соответствуют современным требованиям и не отличаются высоким уровнем, часть молодежи выражала желание учиться за рубежом, где исламское образование стояло на порядок выше, чем в России и даже в среднеазиатских республиках. Одновременно с этим в крупнейших мусульманских центрах, таких как Казань, Уфа, Махачкала, Назрань, Нальчик, Москва, Нижний Новгород были созданы учебные заведения более высокого уровня, получившие официальную регистрацию и лицензию.

Что же касается зарубежного высшего исламского образования, то оно оказалось обесцененным таким подходом, при котором за рубеж поехали «все, кому не лень», процесс их отправки и обучения не контролировался ни кем, окончить вуз удавалось лишь единицам. Не менее важно и то обстоятельство, что практически ни с одним мусульманским государство у России не были подписаны договора о признании дипломов друг друга. Следовательно, человек, отучившийся 5–7 лет в исламском вузе, все эти годы потратил зря, поскольку у него отсутствуют легитимные, с точки зрения российской юриспруденции, документы о его образовании.

Конечно, нужно сказать, что за прошедшие 20 с лишним лет сделано было очень много, поскольку все без исключения наши медресе и мектебы пришлось восстанавливать с нуля после более чем 60 лет тотальных запретов Советского режима.

Но мы снова и снова стоим перед вопросом: кого же готовят наши медресе и вузы? Сегодня нам необходимо концептуально определиться и с тем, чему отдать приоритет: развитию собственно богословского образования с углублением в религиозные дисциплины и возрождению собственной религиозной школы или развитию светского теологического образования, которое встраивает выпускника в систему светской науки и открывает перед ним соответствующие карьерные перспективы. Поэтому до сих пор продолжаются дискуссии о том, кого готовит исламское образовательное учреждение – имамов, улемов и богословов, или светских специалистов с исламским мышлением и воспитанием? По сути, нужны специалисты из каждого из трех разрядов. Тогда, может быть, каждое из учебных заведений займет свою нишу в этом разнообразии. Так, в системе татарских медресе столетие назад можно найти весьма четкое деление. В «Мухаммадии» готовили лидеров для политики и богословов, в «Расулие» были сильны суфийские традиции, в «Хусаиние» готовили бизнесменов и управленцев, в «Галие» отводили особое место языкам и литературе. Но везде был весьма силен уровень преподавателей с точки зрения богословской, языковой, их опыта лидерства. Сегодня же отсутствие концептуального стержня крайне отрицательно сказывается на общем результате.

Хотелось бы поставить перед всеми нами вопрос: Почему при хороших финансовых вливаниях и стабильном экономическом положении наши усилия с каждым годом приносят все меньший процентный КПД? Вспомним состояние наших медресе и исламских вузов в конце 1990-х – начале 2000-х годов: тогда исламские вузы и медресе развивались под непосредственным руководством глав Духовных управлений, нередко возглавляемые муфтием и располагавшиеся непосредственно в муфтиятах. До 80% учебных дисциплин в то время относились к сугубо религиозному блоку, а материальная, методическая составляющая учебного процесса была обеспечена по минимуму. И тем не менее, в тех непростых условиях наши учебные заведения подготовили целый корпус профессиональных имамов, которые сегодня возглавляют крупные религиозные организации по всей территории России, являются лицом российского ислама в своих регионах. Число выпускников учебных заведений того периода, ставших имамами,  было более 50%. Но этот показатель с каждым годом ухудшается. Мы больше не видим выпускников с горящими глазами, готовых уехать в дальний регион и начать работу с нуля: просвещать, налаживать отношения, создавать общины, строить мечети, выступать с проповедями.

Это особенно странно в той связи, что сегодня реальная нехватка квалифицированных кадров наблюдается не в депрессивных сельских районах, а в городах, где грамотные, пользующиеся поддержкой общины, малого и среднего бизнеса, диаспор, имамы отнюдь не бедствуют. По сравнению с ситуацией 10-15 лет назад молодые имамы в действительности имеют гораздо лучшие возможности благополучно устроиться в социальном отношении. Но мы не в состоянии удержать выпускников медресе и исламских вузов в профессии, обеспечить более высокий уровень их профессиональной подготовки, несмотря на серьезные финансовые вливания через федеральную программу и грантовую поддержку.

Учебные заведения с одной стороны получили бОльшую финансовую поддержку, с другой – ушли из-под опеки духовных управлений и обрели самостоятельность, но после этого их эффективность заметно упала, а само развитие системы исламского образования вошло в полосу стагнации. Вероятно, прав был председатель Совета муфтиев России шейх Равиль Гайнутдин, когда говорил, что обретя независимость, учебные заведения не становятся в полном смысле этого слова самостоятельными, а напротив, подпадают под влияние, становятся зависимыми от третьих посторонних организаций, зачастую связанных с местечковыми нуждами. Поэтому и не рождается новых ярких фигур. Где новые Галимджаны Баруди, Мусы Биги, Сайпуллы-кади Башларовы, Ахмед-беки Агаевы, Заки Валиди, Мухлисы Буби?

Стоит задуматься об эффективности и реальной пользе от Программы подготовки специалистов с углубленным изучением истории и культуры ислама. В 2011-2013 годах по ней из федерального бюджета выделяется около 900 миллионов рублей, однако более половины этих средств остается у светских вузов – партнеров, которые зачастую выдают отнюдь не исламский, а напротив, антиисламский продукт в виде атласов, проведения полевых исследований и других проектов, профанирующих науку. Все эти продукты способствуют распространению исламофобии, прежде всего в форме кавказофобии, подрывают единство российской гражданской нации. Сегодня мы все вместе должны добиться, чтобы деньги шли на образование, на наши общие нужды.

Каждый новый день вносит свои коррективы в повестку дня. Мы, к примеру, мало обсуждаем то, что сегодня рядовой имам мечети работает в иных условиях, нежели десять лет назад, прежде всего из-за того, что серьезным изменениям подвергся контингент посещающих наши мечети в центральной России и в целом вне национальных республик. Сообразно этим новым реалиям должны корректироваться и наши подходы к воспитанию имамов, однако этот вопрос практически не обсуждается. Контингент абитуриентов резко смещается в сторону приезжих из Средней Азии, что тоже налагает на нас определенную ответственность и требует предметного рассмотрения и корректировки, что называется, в ручном режиме. Нужно осознавать, что при сохранении текущих тенденций, через несколько лет мы получим ситуацию, когда и прихожанами, а затем все более и имамами наших мечетей будут преимущественно приезжие из Средней Азии. Готовы ли мы и наша система образования к этому?

В этой связи нам необходимо выстраивание отношений с лидерами исламских сообществ из стран СНГ и дальнего зарубежья, взаимодействие  с лидерами диаспор в России. Нужна активная работа со странами СНГ по подготовке специалистов, прибывающих в Россию.

Сегодня российским мусульманам нужны  не только медресе, но и элитарные вузы, которые воспитают наиболее квалифицированные кадры и дадут  им путевку для успешной карьеры. И здесь Москва как центр российской государственности, центр науки и образования на пространстве СНГ  должна сыграть здесь основополагающую роль, ибо нашей сверхцелью является создание высокопрофессиональной российской мусульманской  элиты, обладающей как религиозным, так и светским образованием!

Спасибо за внимание».

4 июня 2012


ВКонтакт Facebook Google Plus Одноклассники Twitter Яндекс Livejournal Mail.Ru

Возврат к списку