По благословению и поручению Главы мусульман России Муфтия Шейха Равиля Гайнутдина первый зампред Духовного управления мусульман РФ, ректор Московского исламского института Дамир Мухетдинов выступил с докладом на VIII Казанском международном научном форуме «Ислам в мультикультурном мире».

Организаторами форума, который проходит в эти дни в Казанском федеральном университете, выступают: Казанский федеральный университет, Институт востоковедения Российской академии наук, Центр исламоведческих исследований Академии наук Татарстана, Духовное управление мусульман РФ, Духовное управление мусульман Татарстана, Московский исламский институт, Российский исламский институт (г. Казань), Ресурсный центр по развитию исламского и исламоведческого образования Института международных отношений Казанского федерального университета.

Среди ключевых спикеров форума в этом году заведующий кафедрой истории стран Ближнего Востока СПбГУ Николай Дьяков, заведующая сектором ближневосточных исследований Национального исследовательского института мировой экономики и международных отношений имени Е.М. Примакова РАН Ирина Звягельская, первый зампред ДУМ РФ Дамир Мухетдинов и другие.

Форум традиционно посвящен актуальным вопросам академического и прикладного исламоведения, а также вопросам актуализации исламского образования. Кроме того, большое внимание участники уделяют таким темам, как противодействие распространению идеологии экстремизма в молодежной среде, изучение характера идеологического противостояния традиционного ислама и квазирелигиозных обьединений, использование современных научных подходов в ходе мониторинга состояния мусульманской уммы субъектов Российской Федерации, международные аспекты развития отечественного и зарубежного ислама в контексте современных глобальных политических процессов в мусульманском мире и на Ближнем Востоке, развитие традиций российского исламского богословия и изучение традиций мусульманской цивилизации, в частности традиций мусульманского тюркского мира, а также коммуникативные стратегии межкультурного дискурса в современном медиапространстве.

Предлагаем вашему вниманию доклад первого заместителя Дамира Мухетдинова, который вызвал живой отклик среди участников форума. Со стороны слушателей последовали многочисленные вопросы к оратору:
Возвращение Ислама к собственным истокам – это возвращение ислама к собственной глубине и существенности. На долю формулы «возвращения к истокам» выпадало много критики. Её критиковали как утопический проект, как идеологическую маскировку личных интересов, как политический лозунг (и не более того). Однако пространство выбора ограничено. В поисках своего лица и открывающихся перед ним исторических возможностей исламская община с необходимостью должна вернуться к своим истокам. Именно в них заявляет о себе наша будущая история. Сохранение связи с началом – это залог творческого потенциала группы, традиции, цивилизации. Заметим, что критиковать фигуру «возвращения» достаточно просто. Однако главный вопрос звучит так: что именно критикуется? В этой связи мы сталкиваемся с более сложной и куда более интересной задачей. Необходимо высказать иное понимание «возвращения». Речь идет о понимании, которого данная критика не касается.

Итак, что я не имею в виду под возвращением? Я не имею в виду возможность буквального перемещения в прошлое и проживания раннеисламских фактических жизненных форм. Во-первых, в случае такого «возвращения» мы вернёмся лишь к нашим представлениям об этом периоде, донесённым до нас традицией и существующим только в настоящем. Очевидно, что для такого «возвращения» потребовалась бы исправно работающая машина времени. Во-вторых, такое «возвращение» не вернёт нас в прошлое. Оно будет осуществляться в настоящем и постоянно увлекаться в будущее. История не является пустым количественным временем, позволяющим переместиться куда угодно. Ей свойственна качественная необратимость, множество слоёв, следов, неоднородность и плотность. В-третьих, даже в случае условного «возвращения» к жизненным формам, бытовавшим во времена Пророка, нельзя говорить о неизменности их смысловой структуры. Мы можем и сегодня носить арабскую одежду, отпускать бороду определённой длины, использовать верблюдов и лошадей в качестве средства передвижения. Тем не менее в прошлом использование лошадей, например, на войне было исторически естественным.  Сейчас же смысл соответствующего акта изменился. Следовательно, у нас нет оснований считать перемещение верхом на животных обязательным. Исламская военная этика тут ни при чём, хотя отдельные эксцентричные ревнители «чистого Ислама» могут считать иначе. Делая то же самое, мы будем делать нечто совсем иное, нежели делал Пророк. Обычаи народа Пророка когда-то органически им проживались. Применять их в другие эпохи и в другом месте – значит подвергать другие народы арабизации, пусть отчасти неизбежной. Конечно, мой пример не имеет отношения к основам религии. Но важно помнить, что некогда важные вопросы порой отходят на второй план. Другие же вопросы, которые раньше считались второстепенными, напротив, приобретают решающее значение.

Всегда новое возвращение к истокам не означает возвращения в прошлое. Даже если бы механическое возвращение в прошлое оказалось возможно, оно было бы чревато проживанием той же самой истории исламской цивилизации и венчающего её упадка. Говоря об упадке, я не выношу окончательного приговора исламской цивилизации. Напротив, вся наша деятельность ведома убеждением, что последнее слово о ней ещё не сказано и сказано быть не может. Тот или иной кризис никогда не охватывает все линии развития цивилизации. Политический кризис не обязательно означает кризис научный или философский. А процветание искусств совместимо с отставанием в материально-технической сфере. Однако кризис в одной области всё же говорит нам что-то о качественном состоянии другой, сигнализирует о некой тенденции. Перед нами действительно серьёзный вопрос, и у нас нет готового ответа.

Сделаем два замечания. Первое – нет никакого единственного в своем роде способа «возвращения к истокам». Второе – всякое возвращение к истокам обладает уникальной траекторией. Следовательно, обозначаемое нами в качестве цели возвращение отличается от повторения. Исток не остаётся где-то в прошлом, а присутствует или продолжается в свёрнутой форме в каждом моменте развития традиции. Исток – не хронологическое понятие, а момент наибольшей смысловой плотности традиции. Это момент интенсивности, движущей силы, скрытой энергии всякого культурного начинания. Исток или начало не отделить от вопросов и ответов, с которыми традиция сталкивается на современном этапе. В своё время ислам сумел стать небывалым культурным начинанием и пробудил мужество творить. Он не был вызывающим разочарование нагромождением нерешённых проблем и пустых проектов, безличным развитием замкнутых только на себя практик и оправданием стагнации. Ислам давал людям исторический смысл, опыт веры и устремлённость в будущее.

В прошлом определённые элементы традиции обеспечили расцвет ислама как открытой, безграничной цивилизации. Однако возвращение к истокам не означает возвращение к этим элементам. Подобное возвращение предполагает, скорее, их опознание в специфическом контексте современности. Речь, таким образом, идёт о (1) творческом переводе высвобожденных из исламской традиции смысловых ориентаций, а также (2) об их современной актуализации. Актуализация не произвольный акт. Она опирается именно на те жизненные структуры традиции, которые она и призвана актуализировать. Ислам разворачивается в истории множеством своих сторон. Каждая из этих сторон по своему отражает или вмещает целое. Обнаружение нового ракурса, новой перспективы, собирающей видение целого, имеет мало общего с банальным релятивизмом. Я делаю акцент не на относительности исламской истины, а на нашем отношении к ней. Разумеется, само по себе это не обеспечивает нас какими-либо гарантами, но кто ими обеспечен в принципе? Для нас важно раскрыть будущее Ислама как неразрывное единство исторического шанса и риска. Желающие избежать риска не сумеют реализовать и отпущенный им шанс.

Аргументация за или против какого-либо шага в рамках исламского возрождения носит конкретный характер и не облекается в общую формулу. Речь отнюдь не о допустимости чего угодно. Неправильно соглашаться с новой идеей лишь по причине ее новизны. В этом кроется своего рода опасность, но она не вытекает из предложенного мною понимания «возвращения к истокам». Исламское возрождение не отдалённая цель, а дело настоящего момента, в меру нашего понимания уже вовлекающее нас. Возвращение к истокам следует понимать не как отказ от настоящего, а как связь времён. Как достижение  максимального богатства возможностей, унаследованных от прошлого и создающих будущее. Концентрированное влияние исламской традиции во всей её неоднородности отражается в действиях мусульман, определяет направление их мыслей и надежд, формирует их память. Через память к нам взывает прошлое, устанавливая продуктивные границы творческого настоящего. Благодаря работе с этими границами мусульмане находят себя в этом мире.

Таким образом, возвращение к истокам – это такое обновление присутствующего в Исламе содержания, которое обеспечивает существенную связь времён. Современный исламский дискурс предлагает ряд интеллектуальных проектов, объединенных данным мотивом. Я говорю о разработках, которые принято обозначать несколько громоздким термином «неомодернизм».

Подобно своим предшественникам, неомодернисты настроены на серьёзную работу с исламской традицией. Однако куда решительнее модернистов прошлого они обращаются к достижениям философии и современного гуманитарного знания. Дело заключается не только в особом настрое ума. Сам интерес к более широкому контексту знания стал возможен благодаря ряду объективных факторов, таких как глобализация, расширение информационных сетей, изменение образовательной системы в мусульманских странах и т. п. Исламу суждено изменить свою «тональность» с директивной на убеждающую. Если это так, то учёт и расширение существующего творческого контекста, становится неизбежной задачей.

Каждый из неомодернистских авторов убеждён в назревшей   необходимости реформы исламской мысли. Осознание этой необходимости едва ли можно назвать новым. Скорее, оно всё более остро встаёт перед каждым поколением мусульман. О вопросах реформы нас заставляет размышлять проблемность сложившейся ситуации. Тезис, который я сейчас озвучиваю, не должен вести к «катастрофизму» в мышлении. Излишний дискурсивный «катастрофизм» лишает трезвости, а обозначаемая им трагедия то и дело рискует выставить себя в комичном свете. Неомодернистские мыслители вовсе не стремятся воплотить в жизнь утопические проекты, призванные спасти мусульманский мир в духе «панисламизма». Их отличает скромная и склонная к адекватному самоограничению мысль. Скромность – это свидетельство силы мысли, осознающей собственные ограничения. Кроме того, подобная скромность компенсируется радикальностью постановки вопросов.

Предлагаемая неомодернистами трезвая и взвешенная оценка традиции позволяет переосмыслить саму природу религиозного авторитета. Последний не имеет отношения к юридической схоластике. Человеческие, слишком человеческие суждения подобной схоластики облекаются в форму безапелляционных «догматических» требований. Поддерживать же такие требования помогает полицейский контроль. Ресурс потенциальной угрозы, находившийся в распоряжении законоведов прошлого, подходит сегодня к своему исчерпанию. Строго говоря, чистый авторитет никогда и не был связан с привычными практиками принуждения. Однако текущее развитие человечества изменяет ситуацию еще более радикально. Выросла мобильность населения и усложнилась сеть коммуникаций. Люди осознают свое право участвовать в управлении государством. Соответствующим образом меняется и позиция исламских ученых. Неслучайно, что точкой отсчёта протекающих сегодня дискуссий о религии всё чаще становится кораническое высказывание: «И да не будет никакого принуждения в религии» (К. 2: 256). Речь не идёт только о людях Писания, как предполагают некоторые традиционные трактовки, поскольку принятие Ислама не обрекает человека на безволие, некритичность и отсутствие мысли. Размышление о своей религии – неустранимая обязанность каждого верующего, которую он не вправе и не в состоянии переложить на плечи другого человека. Мы не можем просто верить улему. Не потому, что он не заслуживает нашего доверия, а потому, что его высказывания не предмет веры. Он предлагает систему аргументов, которые мы можем принять или отвергнуть без насилия над собственным разумом. Религиозный деятель не должен обращаться к насилию и обману, чтобы загнать мысли и чувства верующего в «догматическую ограду». Вместо этого ему необходимо убедить или вдохновить верующего.

Часто можно услышать о неомодернистской деконструкции. Деконструкцию следует понимать не как разрушение. Это тщательный разбор больших структур, выход из человеческих конструкций к самостоятельным явлениям и ценностям. Благодаря работе деконструкции, традиция проверяется на прочность, исследуется её внутренний потенциал и осмысляется непомысленное в ней. Общий мотив неомодернистской деконструкции – гуманизация религиозной мысли. Под «гуманизацией» подразумевается не просто открытость таким ценностям, как свобода, диалогичность, права человека, религиозная инклюзивность. Скорее, это ориентация внимания на собственно человеческое измерение религии.

Прошлое обращается к нам не только с ответами, но и вопросами. Вопросы прошлого провоцируют размышления о скрытых в его недрах возможностях, об упущенных путях развития и альтернативных способах понимания. Творческий поиск заставляет нас  задуматься о движущих силах любого успешного начинания. Ничто не начинается с пустого места. Всему требуется поддержка, чтобы полностью реализовать свой потенциал. Неомодернизм – весьма молодое, но прогрессивное явление в Исламе. Он опирается на науку и современную герменевтическую теорию. Однако не следует забывать, что неомодернистская мысль в неменьшей степени – это дитя мусульманской религии. Она не должна превратиться в «литературный» или отвлечённый «научный разговор». Самодостаточность неомодернизма – в его служении исламским ценностям, а не в одной только работе с текстами или непрерывном разговоре о понимании. Ислам – это дитя каждой эпохи, в которой протекает его становление, а потому он допускает множество интерпретаций. Это не означает, что любые толкования одинаково касаются правды. Понимание исторической природы и\Ислама напоминает нам о призвании. Наше призваниесостоит в том, чтобы сегодня новое исламское дитя родилось здоровым.

Казань, 16 ноября 2018 г.